Думали ли вы о том, что Radar Love может стать мировым хитом, когда записывали эту песню?

Мы много обсуждали альбом Moontan, который должен был стать синглом в Голландии. Сначала мы думали, что "The Vanilla Queen" станет лучшим вариантом, но вскоре склонились к "Radar Love". В конце концов, мы выбрали "Radar Love" потому что под эту песню можно танцевать, что было немаловажно в те дни, ведь именно дискотеки сделали эту песню хитом.

Когда мы записывали Moontan, в воздухе как будто витала какая-то магия; всё складывалось просто замечательно. Мы записывали альбом вживую в студии. Moontan и "Radar Love" стали хитовыми в Америке, однако для закрепления эффекта нужны были несколько туров. И – по логике – ты становишься знаменитым, «вырастая» до больших стадионов.

У нас же всё случилось наоборот. Так сложилось. У нас была парочка хитов, и мы выступали с Doobie Brothers, Santana и J. Geils Band на крупнейших стадионах США, лишь позднее перейдя на выступления в клубах. Лично я всегда считал, что стоит начинать с малого – показывая себя в клубах. Когда ты на разогреве – ты не можешь проявлять инициативу, не можешь «вести» ход шоу. Наверное, именно поэтому мы не смогли преумножить свой успех в США. С финансовой точки зрения это также оказалось нерентабельно. Мы хотели бы организовать ещё один американский тур, но на этот раз всё должно быть устроено как нужно.

"Radar Love" и "Twilight Zone" – ваши крупнейшие мировые хиты. Что стало вашим крупнейшим провалом?

Я назову таковым наш альбом The Hole. Он был выпущен в момент, когда мы хотели «отполировать» до блеска нашу работу над записью альбомов, и каждый звук в этом альбоме стал именно таким – идеально отшлифованным. Но без души. В The Hole не оказалось полёта фантазии. Мы всегда делали всё, что в наших силах, выкладывались на все 100 процентов, но всё же неудачи иногда  подкашивали нас. Альбом The Hole как раз и стал такой неудачей. Мы записывали, записывали, записывали… а в итоге у нас получилось то, что Джордж назвал ужасным монстром и проклятым альбомом, стоившим нам целое состояние. Но даже после такого провала мы продолжили работать, засучив рукава. Это было нелегко, мы были демотивированы, но всё-таки смогли продолжить. Многие группы таких провалов просто не переживали, распадаясь навсегда. Но Golden Earring всегда поднималась и делала нечто, что возвращало нам наше доброе имя. Такие моменты трудностей и невзгод делали нашу дружбу ещё крепче, ведь только совместными усилиями можно подняться, исправить ошибки и двигаться дальше.

В 60-ых вы с Джорджем написали материал для Earring. Затем Джордж и Барри перехватили инициативу, взяв написание текстов на себя. На последних трёх альбомах, тем не менее, есть песни, принадлежащие вашему перу.

Мои песни значительно отличаются от других. Я сочиняю на клавишных, а Джордж – на гитаре. Я не хочу навязывать группе своё творчество. С Барри и Джорджем в качестве авторов песен, у нас всё отлично выходит, не так ли? Так зачем мне вмешиваться? Хотя мне всегда хотелось, чтобы и мои творения вошли в альбомы Earring. Я счастлив исполнять эти произведения вместе с группой.

У меня есть сольный проект, который я записываю в собственной студии. У меня достаточно много материала; кое-что из материала на последних трёх CD, принадлежит как раз к этой «копилке». Другие же песни ждали своего часа годами. Иногда я записываю песню, и кладу её к остальным. Затем, при записи альбома – я возвращаюсь к когда-то написанному. Для альбома Face It, например, я достал из своего запаса шесть песен, одна из которых появилась на альбоме в конечном итоге. Для моего сольного альбома у меня есть масса отдельного материала. Для сольного проекта я не исполняю вокальные партии, мне не нравится собственный вокал.

Повлияли ли недавние акустические туры на запись альбома Face It?

До выпуска аккустичекого альбома, песня могла войти в альбом группы Golden Earring только если она соответствовала определённому формату. Многие песни не попали в альбомы именно потому, что этому формату не соответствовали. А теперь мы в том же положении, как и когда-то в 60-ые; мы записываем самые разные песни, ничем себя не ограничивая. Просто делаем то, что нам нравится. В 70-ых мы растеряли этот дух свободы, в некоторой степени из-за давления нашего американского лейбла, который настаивал, чтобы группа строго придерживалась своего «звучания» и музыкально ниши. Всё должно было быть узнаваемо. Они ужаснулись, когда впервые услышали Switch, проект, продолживший дело Moontan. Этот альбом стал кошмаров для  маркетинговых ребят по всей Америке. Switch и To The Hilt были непредсказуемыми альбомами. Мы могли бы сделать ещё один альбом Moontan, и, может быть, он даже стал бы удачным с точки зрения маркетинга.

Наша слабость, и, одновременно, наша сила в том, что мы делаем непредвиденные поступки. Отчасти именно поэтому мы до сих пор на сцене. Это значит, что мы останемся культовой группой заграницей, ведь там большинство не умеет терпеть наши музыкальные эскапады. Некоторое время наша группа имела пять участников: Роберт Ян Стипс (Robert Jan Stips) исполнял на клавишных, а позднее Элко Геллинг (Eelco Gelling) – на гитаре. В этот период мы многому новому научились, но лично я думаю, что каждая группа вообще, и Golden Earring в частности, должна состоять не более, чем из четырёх человек. Потому что если участников больше – группа превращается в оркестр. Тем не менее, альбом, записанный с Элко Геллингом, с музыкальной точки зрения, стал одним из наших крупнейших творческих достижений.

По сути своей Golden Earring – группа из четырёх участников, нам так лучше, и всегда было лучше. Роберт и Элко нас многому научили, ведь они – фантастические музыканты! Мы пригласили их, так как знали, что на тот момент, они были именно теми ребятами, которые были нам так нужны. Нам требовались перемены.

Сейчас строите планы на будущее?

…мы счастливы тем, что есть, и тем, что мы делаем. Мы можем давать шесть выступлений в неделю, мы крепко стоим на ногах.

Также не сдает позиций не менее популярный певец, борец за свободу и справедливость - Брюс Спрингстин, которому уже давно перевалило за 6-ой десяток.